Гора, ты очень не разгорайся, в водах не подымайся, в ширину не расширяйся. Вокруг тебя, огонь, стена каменная. Раб Божий идет, за собою сине море ведет, как синю морю огонь покорен, так чтобы и рабу (имя) был он покорен.
Стану я, раб Божий, благословесь, пойду перекрестесь, в чистое поле, в восточную сторону. В восточной стороне океан-море, в океане-море синей камень, на синем каменю сидит баба Рюха на каленой сковороде. Спрошу я у ие: на каленой сковороде не жгёт-ли, не палит-ли тебя. Она отвецяет: не жгёт и не палит меня. Так бы у раба Божья не жгло и не палило и подсыхало. Будьте мои слова все сполна, моим словам ключ и замок и булатная печать. Аминь царю небесному.
На обожженое место плюют и говорят слова: «Огонь жжет, щука терет, вода моет у раба Божья (имя рек).
На обоженное место плюют и говорят слова:
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Идет красная девка с мокрым веником, тушить, гасить огненную реку, огненные искры, огненное пламя.
Стану, раба Божия, Марья Константиновка, дочь Агафьина, стану, благословесь, пойду, перекрестесь, — из избы дверьми, из двора воротами, в чисто поле, в восточну сторону. В чистом поле есть огненная река; в огненной реке лежит стар матер ни плить, ни горит, ни прындивает. Веки поныне, отныне, до века.
Трижды сказать, дунуть и плюнуть.
Сожжено это не огнем, а золою.
Трижды плюнуть на больное место и сказать:
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Свет до зари, а заря до свету, а ожог до слов. Во веки веков, аминь.